М.В.Злоказова

Государственная медицинская академия, Киров

Значимость перинатальной патологии, социальных и наследственных факторов в формировании задержки психического развития

В последние 10 лет наблюдается значительное повышение интереса к пограничным социально-ориентированным областям психической патологии. Отмечено, что негативная социально-экономическая динамика общества влияет на формирование интеллектуальной недостаточности, на девиантные формы поведения, развитие зависимостей и т.д. [1]. На Конгрессе по детской психиатрии в 2001 г. акцент был поставлен на социальные аспекты психических нарушений и их значимость в развитии пограничных нервно-психических нарушений, к числу которых относится задержка психического развития (ЗПР).

Проблемам ЗПР посвящено значительное количество исследований [2—6], в которых рассматриваются различные аспекты данной проблемы: клинические и психологические особенности, ранняя диагностика, реабилитационная работа и т.д. Однако недостаточно работ, изучающих этиопатогенетические факторы и, в частности, социальные условия, особенности семей, в которых воспитываются дети с ЗПР, хотя, по мнению многих авторов [3, 5, 7, 8], ЗПР — это аномалия психического развития, в этиологии которой социальный фактор может играть одну из ведущих ролей. В работах по исследованию состояния психического здоровья детей, воспитывающихся в интернатах, выявлено, что примерно в 62% случаев у них выявляется задержка психического созревания с нарушениями интеллекта, личностной незрелостью и признаками депривационного развития личности [9].

Многие исследователи [9, 10] приводят данные о том, что легкие формы интеллектуального недоразвития имеют тенденцию к концентрации в определенных социальных слоях, где родители и сибсы имеют интеллектуальный уровень значительно ниже популяционного. Отмечено, что наследственные факторы играют значительную роль в генезе недоразвития интеллектуальных функций [11—13].

С целью определения значимости перинатальной патологии, наследственных и социальных факторов в формировании ЗПР нами было обследовано 625 семей, в которых воспитывались дети с ЗПР дошкольного и школьного возраста (1-я группа). В качестве контрольной группы было изучено 104 семьи, имевших детей с нормальным уровнем интеллектуальных возможностей, обучавшихся в обычном классе общеобразовательной школы (2-я группа).

Для изучения этиологии ЗПР была использована специально разработанная анкета, в которой значительное внимание уделено уровню образования родителей, их успеваемости, материальной обеспеченности семьи, особенностям воспитания. Подробно исследовалась медицинская документация на детей с изучением данных перинатального анамнеза, заболеваний, перенесенных в детском возрасте и т.д. Анкетные данные вводились в компьютерную базу данных и подвергались статистической обработке с использованием программы «Биостат» и вычислением критерия Стьюдента.

При изучении перинатального анамнеза детей с ЗПР в сравнении с контрольной группой выявлено, что у матерей детей с ЗПР достоверно чаще (р<0,05) беременности данным ребенком предшествовали аборты — у 181 женщины (29%), в том числе аборты первой беременности — у 60 (9,6%), в контрольной группе соответственно — у 15 (14,5%) и у 5 (4,8%). Достоверно реже (р<0,05) отмечалось рождение ребенка с ЗПР без предшествовавшей гинекологической патологии — у 388 женщин (62,1%), в контрольной группе — у 80 (76,9%).

В изучаемой группе из антенатальной патологии достоверно чаще (р<0,05) встречалась только угроза прерывания беременности — у 129 матерей (20,6%), в контрольной группе — у 8 (7,7%). Это может быть связано с тем, что данной беременности значительно чаще предшествовали аборты и гинекологическая патология. Различные виды антенатальной патологии встречались в анамнезе у 370 детей с ЗПР (70,9%) и у 69 (66,3%) — в контрольной группе (р>0,05).

При анализе интранатальной патологии достоверные различия выявлены только у показателей недоношенности (р<0,05): в основной группе — в 50 случаях (8%), в контрольной — в 4 (3,9%).

Сравнение массы тела при рождении детей с ЗПР и детей с интеллектуальной нормой показало, что она достоверно чаще (р<0,05) была низкой, до 3000 г, у детей основной группы — у 52 (8,3%), в контрольной — у 5 (4,8%).

При анализе патологии периода новорожденности были получены достоверные данные (p<0,05) преобладания в основной группе различных видов асфиксии — в 128 случаях (20,5%), в контрольной — в 13 (12,5%). В 1-й группе чаще встречались перинатальное поражение ЦНС, внутриутробная гипотрофия, кефалогематома; меньше было новорожденных, у которых не диагностировалось каких-либо отклонений, но достоверных различий по этим показателям не установлено. Не выявлено патологии у 219 детей с ЗПР (35%) и у 46 детей контрольной группы (44,2%) (р>0,05).

Таким образом, в большинстве случаев только наличием перинатальной патологии не удается объяснить имеющуюся у ребенка ЗПР.

Был проведен анализ сведений об образовании, профессиональном и социальном статусе 1250 родителей. Оказалось, что среди родителей детей с ЗПР достоверно больше (р<0,05) лиц с незаконченным средним образованием — 137 (11%), в контрольной группе — 2 (1%), и достоверно меньше (р<0,01) родителей с высшим и незаконченным высшим образованием — 116 (9,3%), в контрольной группе — 61 (29,4%). В целом образовательный уровень родителей учащихся с ЗПР был значительно ниже, чем у родителей контрольной группы.

При исследовании успеваемости родителей школьников с ЗПР в сравнении с успеваемостью родителей контрольной группы, которая оценивалась с их слов, установлено, что в основной группе достоверно чаще (р<0,05) встречались родители, обучавшиеся в основном на «3» — 377 человек (30,1%), во второй группе — 31 (14,9%). Родителей, обучавшихся на «4» и «5», было достоверно меньше (р<0,05) — 197 (15,8%), в контрольной — 53 (25,5%).

При анализе профессионального и социального статуса в группах родителей детей с ЗПР и родителей детей с нормальным интеллектом также были выявлены достоверные различия (табл. 1).

Таблица 1 Профессиональный статус родителей основной и контрольной групп

Полученные результаты являлись закономерным следствием более низкого образовательного уровня родителей учащихся с ЗПР.

Среди родственников детей с ЗПР достоверно чаще (р<0,05) встречался алкоголизм, как по отцовской — 188 (30,1%) в экспериментальной группе и 9 (8,7%) — в контрольной, так и по материнской линии — 71 (11,4%) и 5 (4,8%) соответственно.

Среди семей, в которых воспитывались дети с ЗПР, достоверно больше (р<0,05) было неполных семей — 204 (32,6%), в контрольной группе — 19 (18,2%). Несмотря на некоторое преобладание среди семей основной группы родителей, лишенных родительских прав — 17 (2,7%), в контрольной группе — 1 (1%), и семей, в которых имелся отчим — 38 (6,1%) и — 5 (4,8%) соответственно, достоверных различий по этим показателям не выявлено.

В основной группе было достоверно больше (р<0,05) матерей и отцов — 152 человека (12,6%), ставших родителями в возрасте до 20 лет, в контрольной группе —10 (4,8%). Эти данные показывают наличие у родителей детей с ЗПР социальной незрелости, эмоционально-волевой неустойчивости с неумением планировать свою жизнь и прогнозировать будущее. Аналогичными качествами обладает и большинство детей с ЗПР.

Семьи детей с ЗПР достоверно чаще (p<0,05) проживали в плохих жилищных условиях (в перенаселенной квартире, в условиях общежития и коммунальной квартиры) — 148 семей (23,4%), в контрольной группе — 12 (11,5%).

Анализ материального положения свидетельствовал о том, что дети с ЗПР достоверно чаще (р<0,01) воспитывались в семьях с низким уровнем материального обеспечения (меньше прожиточного минимума на каждого члена семьи) — 226 (36,2%), во 2-й группе — 17 (16,3%) и достоверно реже (р<0,01) — в семьях с высоким уровнем доходов — 32 (5,1%) и 24 (23,1%) соответственно.

Многодетных семей, с 3 и более детьми, в 1-й группе было 75 (12%), а во 2-й группе — 3 (2,9%) (р<0,05).

Был проведен анализ того, какие детские дошкольные и образовательные учреждения посещали родные сиблинги детей исследуемых групп на момент обследования (табл. 2).

Таблица 2 Уровень образования у родных сиблингов детей экспериментальной и контрольной групп

Достоверно больше (р<0,01) братьев и сестер детей с ЗПР обучалось в условиях коррекционно-развивающих классов 7-го типа — 60 человек (12,7%), в контрольной — 2 (3%), достоверно меньше (р<0,05) обучалось в техникумах и институтах — соответственно 10 (2,1%) и 7 (10,6%). Эти данные также подтверждают значительную роль наследственных факторов в генезе ЗПР.

Невысокий уровень образования родителей детей с ЗПР, их низкий социальный статус способствовали тому, что в этих семьях достоверно чаще (р<0,01) в сравнении с контрольной группой встречались такие типы воспитания, как гипоопека — в 89 случаях (14,3%) и безнадзорность — в 37 (5,9%), в контрольной группе они были выявлены соответственно в 2 (1,9%) и в 1 случае (1%). Патологическое воспитание с недостаточным вниманием к ребенку замедляло развитие когнитивных способностей детей с ЗПР и соответственно еще больше ухудшало их адаптационные возможности.

Из 625 детей с ЗПР лишь 23 (3,7%) посещали какие-либо дополнительные занятия, студии, спортивные секции, что достоверно меньше (р<0,01), чем среди контрольной группы — из 104 — 45 (43,3%). Это тоже не способствовало интеллектуальному развитию детей.

Значительная роль наследственных факторов подтверждалась данными ЭЭГ у 48 детей с ЗПР и их матерей. С этой целью проводилось компьютерное электроэнцефалографическое исследование по программе Brain Graph ф. «Astel»и сравнение результатов с данными здорового контингента [14]. Установлено, что у матерей достоверно реже (р<0,05) в сравнении с нормальными ЭЭГ выявлялся доминирующий альфа-ритм — лишь в 19 случаях (39,6%). Достоверно чаще (р<0,05) встречались низкоамплитудные ЭЭГ, которые были выявлены у 15 человек (31,5%), что свидетельствовало о преобладании в головном мозге десинхронизирующих влияний.

У значительного количества обследованных были выявлены признаки эпилептиформной активности в виде пароксизмальных вспышек альфа-, бета– и тета-активности — у 11 человек (22,9%) и в виде комплексов «острая—медленная» волна — у 3 (6,3%). Без признаков патологической активности ЭЭГ отмечались лишь в 15 случаях (31,3%).

Таким образом, складывается впечатление, что чаще всего этиология задержки психического развития имеет мультифакториальный характер со значительным влиянием наследственности, перинатальной патологии и социальных факторов. Перинатальная патология в формировании ЗПР может играть ведущую роль в случае значительного воздействия патогенных перинатальных факторов, но в большинстве случаев она не является основной и единственной причиной ретардированного развития. О генетической предрасположенности к формированию легкой интеллектуальной недостаточности свидетельствуют данные о патологических изменениях на ЭЭГ у матерей детей с ЗПР. Предположение о значимости наследственных и социальных факторов подтверждается достоверно более низким уровнем образования и социального статуса родителей детей с ЗПР. При этом изначально невысокий уровень интеллектуальных возможностей детей с ЗПР усугубляется тем, что в большинстве случаев они не получают соответствующего развивающего воспитания в условиях семьи и у них не формируются установки на активную познавательную деятельность и обучение в школе.

Преимущественно невысокие интеллектуальные способности родителей детей с ЗПР, низкий уровень их социального статуса и материальной обеспеченности должны служить сигналом, что в таких семьях крайне необходимо раннее выявление детей с отставанием в психическом развитии и оказание им комплексной медико-психолого-педагогической помощи с целью улучшения их адаптивных возможностей и предотвращения в дальнейшем формирования отклоняющегося поведения.

Литература

1. Волошин В.М., Казаковцев Б.А., Шевченко Ю.С., Северный А.А. Состояние и перспективы развития детской психиатрической службы в России. Социальная и клиническая психиатрия. 2002; 2: 5—10.
2. Гайдук Ф.М. Задержки психического развития церебрально-органического генеза у детей. Автореф. дис. … докт. мед. наук. М; 1988.
3. Власова Т.А., Лубовской В.И., Цыпина Н.А. Дети с задержкой психического развития. М: Педагогика; 1984.
4. Ковалев В.В. Психиатрия детского возраста. М: Медицина; 1995.
5. Лебединская К.С. Нарушения эмоционального развития как клинико-дефектологическая проблема. Автореф. дис. … докт. психол. наук. М; 1992.
6. Пасечник Л.И. Особенности психического развития детей 5—10 лет с интранатальной патологией в анамнезе. Автореф. дис. … канд. мед. наук. Л; 1989.
7. Попов В.Н. Динамика психомоторного развития детей в связи с задачами их абилитации в психоневрологическом доме ребенка. Автореф. дис. … докт. мед. наук. СПб; 1998.
8. Маринчева С.Г. Клиническая и этиологическая дифференциация олигофрений. Актуальные проблемы психиатрии 1981; 6: 160—163.
9. Состояние психического здоровья детей: проблемы, пути решения. Вопросы психического здоровья детей и подростков. Решение коллегии. М; 2001.
10. Зайцев Д.А., Прейс В.Б. К оценке распределения причин возникновения умственной отсталости. Актуальные проблемы психиатрии 1996; 3: 5—15.
11. August G.J., Steward M.A., Tsai L. The incidence of cognitive disabilities in the siblings of autistic children. Br J Psychiatry 1981; 138: 416 —422.
12. Cloninger C.R., Gottesman I.I. Genetic and environmental factors in antisocial behavior disorders, in Cauces of Crime. In: New Biological Approaches. Edited by S.A.Mednisk, T.E.Moffit, S.A.Sack Cambridge, England, Cambridge University Press; 1987; p.92—104.
13. Graham P., Stevenson J. F twin study of genetic influences on behavioral deviance. Journal of the American Academy of Child Psychiatry 1985; 24: 33—41.
14. Зенков Л.Р. Клиническая электроэнцефалография (с элементами эпилептологии). Таганрог: ТРТУ; 1996.